Андреевский ставропигиальный мужской монастырь расположен, как говорилось в старину, «на реке на Москве у Воробьевских кручь». Место это — у подножия Воробьевых гор — и берег над ним были обжиты в глубокой древности: здесь обнаружены остатки городищ, первобытного и славянского XI–XIII веков. Так, рядом с Андреевским монастырем существовало городище дьяковского типа. Оно свидетельствует, что в древние времена крутой, изрезанный оврагами склон высокого берега Москвы-реки был удобен для тогдашних поселений. Позже эти места получили известность как урочище «Пленицы». Топоним этот расшифровывается как обозначение лесной пристани — своеобразного перевалочного пункта лесосплава, где сооружались плоты и складировались бревна, плахи и другие лесоматериалы (вероятно, отсюда «пленицы», то есть поленницы). С XIV–XV веков неподалеку от монастыря шла из Москвы дорога в Калугу (нынешний Ленинский проспект), имевшая ответвление по бровке долины в великокняжеское село Воробьево, купленное Софьей Витовтовной в первой половине XV века.
История святой обители
В переменчивой судьбе Андреевского монастыря отразились многие перипетии российской истории последних пяти столетий. Обитель пережила периоды расцвета, упадка, секуляризации и возрождения, становилась свидетелем политических, религиозных и социальных изменений.
Древняя обитель на реке на Москве, у Воробьевых круч
Считается, что монастырь, именуемый также «Андрея Стратилата в горах», основан в конце XV века при Иване III. Однако в начале XIX века среди образованного русского общества, с романтическим трепетом обратившегося к своей старине, распространилась легенда о существовании иноческой обители в этом месте на берегу Москвы-реки чуть не с домонгольских времен, с XIII века. Ряд специалистов и сегодня полагает, что монастырь действовал тут еще в ордынский период. В источниках, на которые они опираются, он упоминался как Преображенская пустынь.
По сведениям И. Г. Гурьянова, автора путеводителя «Москва, или Исторический путеводитель по знаменитой столице Государства Российского», составленного в 1827 году, письменные упоминания о монастыре на Воробьевых горах имелись еще в летописях времен царствования Ивана IV Грозного. В них монастырь описывался как «существующий уже давно». Правда, автор путеводителя не указал, о каких именно летописях идет речь, а современные ученые подобных упоминаний в известных ныне летописях данного периода не обнаруживают.
Известно, что в середине XVI века в обители имелась уже не новая каменная шатровая церковь, которая, как и деревянные постройки монастыря, пострадала в московском пожаре 1547 года. Огненная стихия разрушила монастырь и прекратила его деятельность. Бывшая обитель была превращена в убогий дом, куда свозили тела умерших без покаяния людей — убитых, погибших и безвестных.
Во время правления сына Ивана Грозного, Федора I Иоанновича и Бориса Годунова деятельность обители была возобновлена. По мнению Татищева, царем Борисом Годуновым в ней было заведено училище для юношества. В голодные 1602–1604 годы окраинный монастырь стал местом захоронения умерших от голода людей: рядом с его небольшим погостом разрослось огромное кладбище, где было захоронено 127 тысяч умерших от голода москвичей и пришлых из окрестных сел и деревень. По данным московского краеведа М. И. Александровского, в 1602–1604 годах в обители, на месте деревянной церкви, стоявшей на монастырском кладбище с давних времен, была построена новая каменная церковь, освященная в честь мученика Андрея Стратилата. Посвящение храма этому святому связано с чудесным избавлением столицы летом 1591 года от войск крымского хана Казы-Гирея, лагерь которого располагался в окрестностях Преображенской пустыни и села Ворьбьево: крымчаки внезапно бежали 19 августа — в день памяти святого Андрея Стратилата, и это событие было воспринято русскими как связанное с заступничеством святого.
После Смуты монастырь, видимо, снова перестал существовать. Народные восстания, появление Лжедмитрия I, восстание Болотникова, наводнение 1607 года, разрушившее тысячи московских дворов, грабежи и насилие отрядов «Тушинского вора» — Лжедмитрия II, восстания против Шуйских и прочие перипетии вконец разорили всю Москву, в том числе и ее монастыри. Эти смутные времена заставили, видимо, оставшихся в живых монахов Андреевской обители разойтись в поисках хлеба насущного — и она захирела.
По сведениям писцовых книг Ратуева стана за 1626–1629 годы, на месте монастыря в те годы стояла «церковь Андрея Стратилата древяна клетски», причт которой промышлял обжигом кирпича. Возможно также, что в эту пору места эти являлись частью царской вотчины: «а в церкви образы и свечи и книги и на колокольнице колокола — все государство». Некоторые специалисты сообщают также о существовании исторических документов, свидетельствующих о строительстве возле церкви Андрея Стратилата в 1625 году деревянной церкви Воскресения Христа.
Первый учительный монастырь Московского царства
В 1648 году царь Алексей Михайлович по совету одного из приближенных, боярина Федора Михайловича Ртищева, дал указание келарю Новоспасского монастыря Пафнутию Еропкину восстановить Андреевскую обитель. Ртищев задумал основать здесь просветительский центр. Для этого он вызвал из нескольких украинских монастырей, в том числе из Киево-Печерской лавры, тридцать ученых монахов и поселил их в обители. Среди этих монахов были известные просветители середины XVII века — иеромонахи Епифаний Славинецкий, Арсений Сатановский, Дамаскин Птицкий и Феодосий Сафанович. В монастыре образовалась школа — братство «для учения свободных мудростей», куда был открыт доступ всем желающим. В 1652 году в обители тем же Ртищевым было учреждено духовное училище. Спустя тридцать лет духовное училище Андреевской обители вместе с греческой школой Чудова монастыря было переведено в Заиконоспасский монастырь. На базе этих двух ученых организаций там в 1685 году возникло сначала Славяно-греко-латинского училище, а затем, в 1687-м, — Славяно-греко-латинская академия — первое по времени возникновения высшее учебное заведение в Москве.
С образованием просветительского центра в возобновленном монастыре развернулись строительные работы, которые также направлял Ртишев, взявший на себя все расходы по содержанию монастыря. В 1648 году на его средства была возведена не сохранившаяся до наших дней церковь Преображения Господня, в 1654 году — храм Андрея Стратилата, который по некоторым предположениям строил «подмастерье Гришка Копыл», ранее трудившийся на строительстве Спасо-Преображенского собора в Новоспасском монастыре. В 1657 году деньги на церковное строительство в монастыре пожаловал также патриарх Иоаким. В 1675 году над воротами монастыря возвели новый храм Андрея Стратилата — каменный, обильно украшенный изразцами, затем выстроили Покровскую церковь (не сохранилась). В следующем десятилетии началось сооружение церкви Воскресения, которая предположительно построена на месте упраздненной к тому времени Преображенской церкви. Одновременно возводились жилые и хозяйственные постройки, и к началу XVIII века все здания монастыря стали каменными, как и ограда — высокая, но без зубцов, объединявшая стоящие по периметру небольшой монастырской территории строения.
Фрагмент "Чертежа земель от Колужских и Серпуховских ворот до села Воробьева" с изображением Андреевского монастыря.
Недавно обнаруженный в Российском государственном архиве древних актов «Чертеж земель от Колужских и Серпуховских ворот до села Воробьева», датируемый 1683 годом и исполненный подъячим Василием Мануйловым, изображает в том числе Андреевский монастырь и Воробьевы кручи. Чертеж ориентирован на юг. Вероятно, это самое раннее изображение Андреевского монастыря, еще до постройки вокруг него каменной ограды. На чертеже видны детально переданные кирпичные сараи, находившиеся к востоку от монастыря. В центре обители показана небольшая шатровая церковь, скорее всего, каменная. В ее силуэте легко узнаваемы апсиды и трапезная. Возможно, это выстроенный в 1648 году храм Преображения. Примечательно, что в аксонометрическом изображении монастыря Святые ворота с церковью Андрея Стратилата при входе в монастырь показаны планиметрически, то есть «лежачими». Таким способом еще на чертежах XVI века принято было обозначать строящиеся или проектируемые объекты. Но, как упоминалось выше, Святые ворота с надвратной Андреевской церковью были построены в 1675 году. Возможно, автор чертежа использовал для его составления более раннюю документацию, посвященную Андреевскому монастырю, потому обозначил надвратную церковь как строящуюся. От монастыря выразительные холмы Воробьевых круч, покрытые рощами, уходят вправо, где на гребне самого высокого холма виден ансамбль царского села Воробьева. От него одна дорога спускается к Москве-реке, узкая прибрежная полоска которой показана вдоль нижней кромки чертежа, а другая дорога — от главных ворот царского села — направляется к городу. Обширные угодья между дорогой на Москву и «кручами» принадлежали тогда Андреевскому монастырю. То, что на данном фрагменте чертежа показаны Андреевский монастырь, принадлежащие ему земли и кирпичные сараи, подтверждают сопровождающие изображение надписи.
Фрагмент "Чертежа земель от Земляного города до речки Раменки" с изображением Андреевского монастыря.
Еще одно раннее изображение Андреевского монастыря имеется на «Чертеже земель от Земляного города до речки Раменки», составленном в 1692 году подъячим Леонтием Антипиным. В отличие от чертежа 1683 года, где у Андреевского монастыря не обозначено каменной ограды, на чертеже Леонтия Антипина монастырь представлен подчеркнуто каменным и таким же компактным ансамблем, каким по своей сути он является и по сей день. На чертеже 1692 года монастырь как бы развернут к зрителю восточным фасадом, где находились Святые ворота. Не совсем ясно, что за храм, завершающийся горкой кокошников, изображен сразу за Святыми воротами: возможно, это выстроенная в 1675 году надвратная церковь Андрея Стратилата или какая-то из церквей, исчезнувших при дальнейших перестройках обители. Круглая приземистая башня справа от Святых ворот, по всей видимости, была включена в каменную ограду монастыря.
Гравюра "Андреа Стратилата монастырь"
Достаточно детализированное изображение строений Андреевского монастыря содержится на гравюре «Андреа Стратилата монастырь», сопровождающей в числе видов прочих обителей панораму Москвы «Вид с Каменным мостом из Замоскворечья» в издании, подготовленном в 1701–1708 годах П. Пикартом при участии Я. Бликланда. Гравюра изображает монастырь в том облике, который он приобрел в третьей четверти XVII века, в пору своего кратковременного расцвета. Представленный вид на монастырь — с северо-востока, из-за Москвы-реки, с противоположного (левого) берега. Такой ракурс позволил художнику показать комплекс в наиболее выгодном для его обозрения развороте и так скомпоновать изображение на заданном поле гравюрного клейма, чтобы по возможности охватить наиболее важное в окружении ансамбля.
Первоначально небольшой, с единственным Андреевским храмом монастырь при строительстве, развернутом Ф. М. Ртищевым в XVII веке, вероятно, укрупнился. Возможно, благодаря своей особой просветительской функции он сразу получил более цивилизованный, «городской» вид, чем обновляемые примерно в тот же период знаменитые монастыри-сторожи, неотличимые от крепостей. Однако, как и сторожи, Андреевский монастырь имел живописный силуэт, а высокая и глухая кирпичная ограда, несмотря на отсутствие башен и зубцов, придавала обители внушительность и неприступность. Именно благодаря ограде комплекс, составленный из двух, почти равновеликих в смысловом и композиционном отношении частей, выглядит единым монолитным ансамблем. Можно предположить, что этот облик Андреевского монастыря, сложившийся в XVII столетии, был в значительной степени традиционным для своей эпохи.
Крайняя слева вертикаль на гравюре — колокольня в юго-восточном углу монастырского ансамбля. Она напоминает крепостную башню со «смотрильней», державшей под наблюдением единственный из имевшихся здесь спусков к реке от Калужской дороги (спуск просматривается на гравюре слева от монастыря). Постановка и простота форм выделяли колокольню в ансамбле и прежде всего — в его восточной половине, которую художник сделал композиционным центром листа. Эта первоначальная колокольня, вероятно, была разобрана в середине XVIII века в связи со строительством новой колокольни с церковью Архистратига Михаила, которые сохранились да наших дней.
На гравюре в убеленной утренним светом плоскости восточной стены монастырской ограды отчетливо видны двухпролетные ворота с расположенной над ними Андреевской (прежде соборной) церковью 1675 года постройки. Виднеется и стоящая рядом звонница. Вправо от ворот над оградой поднимается трехэтажный корпус, как бы встроенный в северо-восточный угол ограды. Его северную стену, обращенную к наблюдателю, во всех трех уровнях прорезают окна, а внизу, ближе к углу, расположен дверной проем — самостоятельный вход в здание, куда можно было попасть, минуя монастырский двор. Вероятно, именно это трехэтажное здание служило главным корпусом просветительского центра.
Специфика монастырского комплекса, по-видимому, предполагала обстройку земельного участка по периметру как наиболее экономную при том разнообразии помещений, которым должен был обладать «учительный» монастырь. Скорее всего, если не весь периметр монастыря внутри обходили галереи-переходы с крыльцами, то каждая из двух групп зданий, составляющих его композицию, — восточная и западная — была объединена традиционными подклетами, гульбищами и всходами. Так, на восточной половине монастыря Андреевский надвратный храм был связан с угловым корпусом и колокольней. По-видимому, сооружение, показанное слева от Андреевской церкви, — это своего рода ответвление опоясывающей храм галереи — крытый переход к колокольне. Возвышаясь над оградой, он вытянут вдоль нее. Судя по внешнему виду перехода, он был деревянным. Его стену под тесовым свесом кровли прорезает цепочка окон. На западной половине монастыря располагались две церкви. Левая в группе — ныне существующая церковь Воскресения в Пленицах, выстроенная в 1689–1703 годах. Правая — несколько ранее построенная, в 1670 году, Покровская церковь, не сохранившаяся до настоящего времени. Она, вероятно, была тогда трапезным и одновременно теплым (зимним) храмом монастыря. Ее отличает низкий и более грузный в сравнении с Воскресенским храмом четверик. Покровская церковь изображена словно вросшей в северо-западный угол ограды, ее западная, пониженная до уровня апсид часть, где наверху размещалась трапезная, видимо, соединяла в мощном подклете все необходимые для трапезного храма хозяйственные ячейки: хлебню, поварню, кладовые и погреба. Высокие подклеты обеих церквей западной части монастыря, по-видимому, сливались, и всходы на гульбище размещались возле Воскресенской церкви, более свободно стоявшей. Впрочем, изначально могло существовать лишь одно северное крыльцо, как это зафиксировано гравюрой, где оно к тому же изображено деревянным. Непосредственно в подклет Покровского храма был вход извне монастыря: ряды проемов, и входной в том числе, показаны на западном отрезке северной стены ограды, который одновременно был северной стеной церковного подклета.
Очень точно переданы художником цельность Андреевского ансамбля, соотнесение его масштаба с человеком, а также принцип размещения небольшого монастыря на нижней береговой террасе, как бы в распадке между двумя расступившимися всхолмлениями высокого берега. Последнее обеспечивало сокрытость комплекса от проезжающих по Калужской дороге недругов. Маскировке способствовали также заросли, покрывавшие склоны холмов: справа от монастыря и позади него — густой лес с преобладанием ели. Гравюра показывает также, что перед воротами комплекса, слева на холме, располагался монастырский огород со сторожкой наверху, а внизу, под холмом, стояли ряды принадлежавших обители кирпичных сараев, к ним сверху отворачивала дорога.
Литография с видом Андреевского монастыря со стороны реки. Из издания "Русская старина в памятниках церковного и гражданского зодчества", выпущенного А. А. Мартыновым в 1857 году.
Сначала отстроенный с подачи Ф. М. Ртищева монастырь на Воробьевых кручах именовался Преображенским, по названию возведенной здесь в 1648 году церкви Преображения Господня. В «Житии милостивого мужа Феодора Ртищева» о возобновлении обители говорится: «Поискав, обрете место близ царствующего града Москвы, отстоящее двемя поприщема, на брезе реки Москвы, в горах, идеже бе церковь святого великомученика Андрея Стратилата, к жительству иноческого собрания потребно… За благоволением царским и благословением святейшего патриарха Иосифа устои на том месте монастырь во имя Преображения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа». В 1652 году, когда было открыто духовное училище, а монастырский храм освящен во имя апостола Андрея Первозванного, монастырь был переосвящен в честь того же святого и стал именоваться Андреевским. «Во имя же Андреа, Христом первозванного апостола, обитель сия бысть созданна», — писал в сочиненных им виршах глава Ртищевской школы Епифаний Славинецкий.
Роль Андреевского монастыря в 1640–1670-е годы была столь значительна, что в его подчинении оказался Донской монастырь: он был приписан к Андреевскому монастырю до 1678 года. В подчинении Андреевского монастыря находилась также Марчуковская Зосимо-Савватиевская пустынь, Тверской Видогожский монастырь и Успенский монастырь в селе Стромынь. Ученые монахи Ртищевской школы занимались переводом на русский как богословской, так и светской литературы — медицинской, географической, философской, педагогической. И главное, учили отроков разных сословий и молодых дворян по модели «базового образования» европейских университетов. У государства была острая нужда в образованных чиновниках, ведь даже в Москве люди были почти поголовно неграмотные. Учительный монастырь призван был повысить уровень образования и подготовить специалистов для государевой службы, внедрив обучение на основе классического европейского университетского тривиума — первой ступени университетского образования, состоящего из трех дисциплин. В школе при Андреевском монастыре преподавали славянскую и греческую грамматику, богословие, философию и риторику, изучали греческий, латинский и польский языки. За время своей работы ученые иноки Ртищевского братства также провели фундаментальную ревизию московской богослужебной литературы, нашли множество ошибок прежних переводчиков и переписчиков и их исправлением заложили теоретическую основу церковной реформы Никона (хотя и резко осудили зверства, коими она сопровождалась). И именно монахи Андреевского монастыря подготовили первое издание Библии, вышедшее в свет в Москве на Печатном дворе в 1663 году.
От центра просвещения к тюремному дому
К середине 1670-х большинство «отцов-основателей» Ртищевского братства, включая самого Ф. М. Ртищева, ушло из жизни, и значение Андреевского монастыря как богословского и просветительского центра снизилось. Не мог не сказаться на дальнейшей судьбе Андреевского комплекса и перевод училища из него в Заиконоспасский монастырь, произошедший в 1685 году. Обучением теперь занималась созданная в том же году Славяно‑греко‑латинская академии, а Андреевская обитель фактически превратилась в общежитие для ее студентов и преподавателей. Потеряв и лидеров, и самостоятельность, монастырь быстро захирел. Уже в 1702 году игумен обратился к властям с просьбой о помощи в ремонте обветшавших зданий. Были отремонтированы церкви, ризницы, игуменские и братские кельи. Но дела это не улучшило.
В 1703 году казна забрала прежние вотчины Андреевского монастыря, назначив ему казенное содержание — ругу — хлебом и деньгами. А незадолго до смерти Петр I, человек сугубо прагматичный и потому крепко не любивший монастыри и не выстроенных по полицейскому ранжиру «любомудрствующих» иноков, упразднил почти опустевшую к тому времени обитель. Большую часть ее бывших помещений перепрофилировали под тюрьму, а в остальных разместили своего рода интернат закрытого типа для содержания «зазорных детей», как тогда называли подкидышей и незаконнорожденных детей бедняков. Это заведение отличалось от тюрьмы разве что начальной школой. Детский приют существовал в бывшем монастыре с 1725 по 1731 год, тюрьма же действовала до 1730 года. Монастырские церкви в этот период стали приходскими. Лишь в 1730 году императрица Анна Иоановна разрешила возобновить монастырю прежнюю деятельность. В 1733 году в надвратном храме Андрея Стратилата был устроен придел во имя святого апостола Андрея Первозванного, к 1739 году — придел во имя святого великомученика Феодора Стратилата (существовал до 1764 года, когда был упразден), при нем трапезная и кельи. Но доходов у возрожденной обители почти не стало, ругу казна толком не выплачивала, а монастырские строения были в скверном состоянии после хозяйничанья в них тюремщиков.
В феврале 1739 года серьезный урон монастырю нанесла буря, сорвавшая ветхие тесовые кровли, некоторые здания вовсе начали разваливаться. К обследованию состояния монастырских построек был привлечен известный зодчий И. Ф. Мичурин. Братия Андреевского монастыря неустанно молила о помощи и взывала с просьбами о восстановлении обители к императрице. Так, в челобитной, поданной в 1740 году, было написано: «На церквах своды рушатся и бывает великая течь и опасно, чтоб не пришли в наивящее разрушение…» Однако воззвания братии к сменявшим друг друга царицам были безрезультатны — дальше осмотра повреждений и составления смет дело не шло. Разве что граф Сергей Шереметев пожертвовал крупную сумму на строительство в обители нового подколокольного храма. В 1748 году на его средства в центре монастырского двора поставили стройную колокольню с храмом Архистратига Михаила, которая и до сих пор является главной доминантой ансамбля.
К началу 1760-х обитель пришла в запустение, и в 1762 году Синод распорядился отправлять туда «безумных до устроения для них особого дома». Психические заболевания считали тогда происками дьявола, а монастырь полагали лучшим местом для искоренения этих пагубных недугов. В 1764 году Екатерина II объявила секуляризацию, монастырские штаты ее указом были сокращены — и Андреевский монастырь был вновь упразднен. В течение последующих сорока лет его Воскресенская церковь использовалась как приходская, а прочие помещения занимали различные общественные заведения.
Во время катастрофической эпидемии чумы 1771 года, унесшей едва не треть москвичей, на территории бывшего монастыря массово хоронили ее «привилегированных» жертв — родовитых горожан, среди которых были представители таких знатных фамилий как Плещеевы, Щербатовы, Шереметевы, Машковы, Ларионовы. Еще через 4 года в бывшем монастыре разместили женский «смирительный дом» — по сути, исправительно-трудовую тюрьму, куда в административном порядке отправляли женщин «непотребного и невоздержного житья». Указ Екатерины II от 12 августа 1775 года гласил: «В здешнем городе множество молодых лет ленивцев, привыкших лучше праздно шататься, прося бесстыдно милостыню, нежели получать пропитание работою… для таковых же женского пола занять упраздненный Андреевский монастырь, определить им прядильную работу, брав потребный материал из адмиралтейской конторы». Вскоре женский работный дом слился с ранее организованным в обители временным «отделением для буйнопомешанных». Из получившегося на их основе пенитенциарного учреждения столетие спустя была создана исправительная тюрьма, ныне известная как «Матросская тишина».
От тюрьмы к богадельне
В 1803 году здания бывшего монастыря были переданы Московскому Коммерческому обществу. Оно уже несколько лет подыскивало место для своей богадельни на 250 человек, неоднократно пыталось разместить ее в различных зданиях, но все они оказывались для этого непригодными. А вот бывший Андреевский монастырь представлялся почти идеальным для этих нужд: он располагался в уютном зеленом месте у реки, в стороне от дорог, но с удобным подъездом и, главное, располагал собственными храмами. Через московского главнокомандующего Ивана Салтыкова купцы испросили у Александра I фактически бесхозяйный монастырский комплекс для устройства богаделенного дома. 7 июля 1803 года в ознаменование Высочайшей милости — предоставления Московскому Купеческому обществу строений бывшего Андреевского монастыря — оно постановило «учредить на общественном иждивении в помянутом здании Коммерческий класс, в котором содержать из бедных и сирот купеческих и мещанских детей до 50 человек». Спустя два года на месте ветхих стен и полуразрушенных зданий уже строились под руководством популярного в Москве архитектора Федора Соколова корпуса богадельни, а в ноябре 1806 года Купеческое общество начало размещать там призреваемых.
В части новых помещений открылось училище для бедных и сирот, «образовывая их для коммерции». К этому времени в Москве даже бухгалтерии не учили, и набирающий силу бизнес буквально задыхался без специалистов — специализированные учебные заведения были критически необходимы. Ставшее вскоре легендарным Императорское московское коммерческое училище родилось именно здесь — в бывшей Андреевской обители. В ней оно работало несколько лет, пока приспосабливали под учебное заведение великолепный дом П. Д. Еропкина на Остоженке, построенный архитектором Матвеем Казаковым (сейчас в этом особняке располагается Московский государственный лингвистический университет). Когда в пожаре 1812 года дом Еропкина сгорел, за его восстановление взялся архитектор Доменико Жилярди, пока там велись строительные работы, училище снова работало в Андреевском монастыре.
Богадельня Московского Коммерческого общества действовала в бывшем Андреевском монастыре больше ста лет. Крупнейшие московские купцы и промышленники жертвовали на ее оснащение и содержание десятки и сотни тысяч рублей. На рубеже ХХ века в богадельне жили на полном обеспечении почти тысяча стариков и инвалидов — «немощных обоего пола». В трех церквях окормляли и жителей располагавшихся поблизости слобод — Андреевской на берегу Москвы-реки и Живодерной, находившейся на левом берегу речки Кровянки, в районе современной площади Гагарина. Работала при богадельне и приходская школа.
Акварель "Вид Андреевского монастыря в окрестностях Москвы". Художник О. Кадоль. 1827 год.
Акварель Огюста Кадоля «Вид Андреевского монастыря в окрестностях Москвы», нарисованная в 1827 году, запечатлела переходный облик обители, уже приобретшей новые строения и еще сохранившей часть старых. Романтический по духу пейзаж Кадоля с дальними планами, купами деревьев и кустарников, кучевыми облаками в небе отражает еще вполне сельский характер местности вокруг монастыря. Да и сам монастырь, притаившийся в зелени на берегу Москвы-реки, выглядит отрешенным от городской жизни. А между тем именно в этот период проектировался участок Камер-Коллежского вала — от Калужской заставы (теперешней площади Гагарина) до Москвы-реки, благодаря которому Андреевский монастырь оказался в черте города. Трасса вала должна была пройти как раз там, где на переднем плане акварели на дороге изображены двое беседующих людей. С этой точки, расположенной к западу от монастыря, его ансамбль из-за густых зарослей деревьев просматривался далеко не полностью. Отсюда хорошо виден был лишь северо-западный угол и Воскресенская церковь. Однако оба других, существовавших тогда и дошедших до настоящего времени храма — Михаило-Архангельский «иже под колоколы», построенный в 1748 году, и надвратный Андреевский — все же не ускользнули из поля зрения художника. Живописец изобразил их справа от Воскресенской церкви — стоящими друг за другом позади нее, в обрамлении пышной зелени. Несмотря на крайнее расположение в композиции акварели, Михаило-Архангельский храм с его стройной вертикалью и нарядным барочным декором господствует в композиции ансамбля. На картине видно, что Покровская церковь уже разобрана, от нее остался лишь подклет покрытый скатной кровлей. Возможная причина разборки храма — аварийное состояние подклета: иначе трудно объяснить появление на западной стороне каменной ограды монастыря мощных контрфорсов. По этой же стороне ограды видна расположенная в одной плоскости с ней обходная галерея Воскресенской церкви. Она выглядит легкой и соразмерной храму. Стройные столбы галереи внизу объединяет парапет. Возле монастыря, к западу от него, существовал небольшой прудик. В акварели его зеркальная поверхность отражает монастырскую стену. В левой части композиции акварели из зарослей ивняка выступают кровли строений небольшой усадьбы, стоявшей у пруда. За усадьбой, на следующем плане, просматривается Москва-река. А далее за ней — расположенные в низине Лужники, с обширными в этом месте садами и усадьбами вдоль дороги. На горизонте видна Москва с ее характерным силуэтом, насыщенным вертикалями.
Акварель "Андреевский монастырь на Воробьевых горах". Неизвестный художник. 1850-е годы.
Прекрасной иллюстрацией атмосферы загородной жизни и внешнего вида Андреевской обители в переходный период, в середине XIX века, является также акварельная картина неизвестного художника, написанная в 1850-х годах и сегодня хранящаяся в отделе изобразительных материалов Государственного исторического музея в Москве.
Новые порядки при большевиках: конфискации, коммуналки и учреждения
В 1918 году молодая советская власть упразднила богадельню в Андреевском монастыре, всех живших там стариков и больных выбросила на улицу помирать, а в ее корпусах устроила Дом-коммуну рабочих 1‑й Московской фабрики Гознака. Две из трех церквей закрыли сразу: в храме Андрея Стратилата разместили школу для рабочих Гознака, церковь Воскресения Христова переоборудовали под клуб. Третий храм — Иоанна Богослова, в первом ярусе колокольни — оставался действующим до конца 1930-х годов, когда и его закрыли. Уничтожили и монастырский некрополь.
Коммунальное проживание советских тружеников довело мощные корпуса бывшей богадельни до аварийного состояния, и к середине 1960-х их начали расселять. В зданиях же разместили метрологические лаборатории Госстандарта СССР (позже — Институт метеорологической службы), для нужд которых устроили реконструкцию.
В советские годы над бывшим монастырем, на самой круче Воробьевых гор, было построено новое здание Академии наук, прозванное москвичами за сходство его формы с духами «флаконом», а за причудливость изгибов золотистых декоративных металлоконструкций на крыше — «золотыми мозгами». Сегодня, по прошествии времени, многие видят в создании здания Президиума РАН на Воробьевых горах преемственность просветительских традиций, заложенных здесь некогда давним начинанием боярина Ф. М. Ртищева.
Возрождение Андреевской обители
После ликвидации советской власти патриархия попросила московскую мэрию передать ей весь комплекс зданий вместе с землей. Переговоры были трудными: законная процедура возврата конфискованного у церкви имущества не работала — ни корпуса бывшей богадельни, ни земля под ними церковной собственностью не были. В начале 1990-х договорились о размещении на территории бывшего Андреевского монастыря Патриаршего подворья и ценнейшей Синодальной библиотеки, и только к концу века — о возобновлении монастырской жизни. В соответствии с распоряжением правительства Москвы от 29 июля 1992 года три монастырских храма были переданы под нужды Патриаршего подворья. 17 декабря 1996 года московские власти полностью передали весь комплекс Андреевского монастыря Русской православной церкви в безвозмездное бессрочное пользование. Однако передача монастырского комплекса не сразу привела к полноценному возрождению монастыря как действующей обители. Требовалось время для решения вопросов согласования планов возрождения монастыря с различными инстанциями, реставрации зданий, финансирования этих процессов, привлечения специалистов. Фактически Андреевский монастырь возродился лишь в 2013 году. 16 июля этого года решением Священного синода Патриаршее подворье в бывшем Андреевском монастыре было преобразовано в Андреевский ставропигиальный мужской монастырь. Сегодня в нем работает Институт перевода Библии, Учебный комитет Русской православной церкви, Синодальная библиотека имени святейшего Патриарха Алексия II, воскресная школа, трапезная, монахи и священники оказывают пастырскую помощь заключенным.
Панорамный вид на Андреевский монастырь, ЖК Green Hills и Москва-сити.
На месте бывшей Андреевской слободы, рядом с монастырем, в 2004 году вырос жилой малоэтажный квартал «Грин Хиллс» — элитный жилой комплекс, состоящий из 15 корпусов в 4–6 этажей.
Вид на Андреевский монастырь, МГУ и ЖК Green Hills
ЖК Green Hills задуман как проект, сочетающий комфорт городского жилья с преимуществами загородной резиденции. Архитектурный облик комплекса выполнен в современной трактовке стиля русский модерн. Автором проекта является академик Ю. П. Платонов — главный архитектор Российской академии наук, профессор Московского архитектурного института.
Надвратная церковь Андрея Стратилата
Входная группа монастырского комплекса с надвратной церковью Андрея Стратилата
Храм во имя Святого мученика Андрея Стратилата — древнейшая из сохранившихся построек ансамбля. Церковь выстроена в 1675 году взамен более старого одноименного каменного храма. Небольшой двусветный одноглавый четверик ее поставлен над двухпролетными воротами. Прежде с трех сторон храм был окружен открытой папертью, в южной части которой находился придел Федора Стратилата. Беленый четверик, прорезанный прямоугольниками проемов и завершенный поясом декоративных кокошников, ранее венчала кирпичная глава, крытая поливной черепицей разных оттенков желтого цвета. Это золотистое завершение на контрасте с белым фоном стен создавало ощущение праздника. В XVIII веке конструкция главы была изменена на деревянную. При восстановлении в 1965 году маковица была покрыта металлической чешуей, имитирующей черепицу.
Главка церкви Андрея Стратилата
Одна из особенностей храма Андрея Стратилата — наличие на фасадах рельефных поливных полихромных изразцов, выполненных предположительно Степаном Полубесом. Фриз храма, протянувшийся под кокошниками, состоит из сплошной ленты изразцов, образующих «павлинье око» — узор, характерный для этого мастера. Аналогичными изразцами украшены Покровский собор в Измайлове (1679 года постройки), церковь Григория Неокесарийского на Полянке (1667–1669 годов), собор Ново-Иерусалимского монастыря (1658–1685 годов). Такого же рисунка изразцы покрывают сплошным ковром и барабан главки храма Андрея Стратилата. Правда, изразцы, декорирующие Андреевский храм, несколько разнятся между собой по рисунку, цвету и высоте рельефа: возможно, они были куплены у разных мастеров, повторявших оригинал Полубеса.
Поливные изразцы на барабане главки церкви Андрея Стратилата
Другая особенность здания — сложное перекрытие: нижний (основной) сомкнутый свод перекрывает четверик, который несет на себе завершение, конструктивно состоящее из трибуна, барабана и главы с крестом. Над четвериком выложена система коробовых сводиков толщиной в полкирпича. Такая система была разработана для четырехскатной тесовой кровли, и в ней пояс кокошников выполнял известную конструктивную роль. Их полукруглые своды служили для защиты основного свода от атмосферных осадков, случайно проникавших сквозь тесовую кровлю. Попавшая на коробовые своды вода стекала по ним к отверстиям в стене, сделанным в самых низких точках системы и обеспечивавшим также хорошее проветривание.
В 1805–1806 годах при строительстве Московским Купеческим обществом богадельни на территории упраздненного монастыря значительная часть фасадов Андреевской церкви была закрыта примкнувшими с севера и юга корпусами. Пострадали фасады храма: большая часть изразцовой облицовки барабана была срублена, его поверхность оштукатурена, из-за примкнувших с двух сторон к храму кровель поврежденными оказались и изразцы фриза. Эти утраты, как и тесовая кровля четверика, конструкции сводов и главки, восстановлены лишь при реставрации памятника в 1964–1966 годах.
Церковь Воскресения в Пленицах
Церковь Воскресения в Андреевском монастыре
Церковь Воскресения в Пленицах — второй из сохранившихся храмов Андреевского монастыря. Она построена в 1689–1703 годах с использованием частей ранее находившегося на этом месте кирпичного здания с большим двустолпным подвалом — возможно, остатков Преображенской церкви. Храм возведен в формах так называемого московского барокко — нового стиля в архитектуре Москвы, тогда только входившего в моду.
Церковь замыкает монастырский дворик. В этом месте на западной стороне монастыря сильный перепад рельефа. Эта особенность позволила строителям храма разместить под ним не только подклет, но и глубокий подвал, который был необходим в монастырском хозяйстве. Перепадом же высоты рельефа обусловлена и необычность композиции церкви — наличие по обеим сторонам алтарной апсиды открытых лестниц, служащих всходами на галерею-паперть, которая обходит храм с трех сторон.
Поставленные на подклете равные по ширине основные объемы храма — двухсветный четверик с алтарными апсидами и трапезная — вытянуты по продольной оси. Четверик, перекрытый сомкнутым сводом, завершен восьмигранной маковницей на небольшом глухом барабане и кованым прорезным крестом. Первоначальная форма тесовой кровли восстановлена при реставрации.
Воскресенская церковь Андреевского монатыря
Фасады верхнего яруса четверика предельно лаконичны. Гладкие стены с простыми оконными проемами, утопленными в нишки, лишь немного оживлены угловыми пилястрами, раскрепованными в несложном карнизе. Совсем иначе смотрятся фасады нижней части храма. Окна апсиды и трапезной, а также три портала, ведущие в храм с обходной галереи, пышно украшены в формах московского барокко: входные проемы декорированы высокими рамками белокаменных порталов с выступающими колоннами, окна обрамлены сочными профилями наличников с разорванными фронтонами.
Внутреннее пространство помещений храма перекрыто различной формы сводами. В стене между четвериком храма и трапезной имеются большие оконные проемы с решетками.
При реставрации 1966–1981 годов галереи и лестницы, особенно пострадавшие от переделок, частично реконструированы, их вид насколько возможно в условиях современной эксплуатации приближен к первоначальному.
Колокольня с церковью Архистратига Михаила
Церковь Иоанна Богослова (бывшая Архистратига Михаила)
Храм Архистратига Михаила был возведен в 1748 году на средства графа С. П. Шереметева. Стройное и то же время монументальное сооружение, поставленное посреди монастырского двора, является церковью «под колоколы», то есть ярус звона (колокольня) в ней размещается прямо над основным объемом храма, а не примыкает к нему сбоку и не стоит в стороне отдельной башней. Таким образом, храм и колокольня составляют единое архитектурное целое.
Колокольня церкви Иоанна Богослова и главка храма Андрея Стратилата
В основу композиции церкви положен традиционный в русском зодчестве тип здания — «восьмерик на четверике». Двусветный четверик с прямоугольным выступом алтаря, расположенным с восточной стороны его, несет на себе высокую башню — двухъярусный восьмерик звона, который увенчан восьмигранным куполом с прорезанными в нем восемью окнами-люкарнами. Сверху на купол установлен восьмигранный световой барабан, держащий на себе луковичную главку с крестом.
Первоначально храм с трех сторон окружали белокаменные портики, опиравшиеся на четыре колонны тосканского ордера. По масштабу они соответствовали выступу алтаря, благодаря чему абрис плана здания имел вид равноконечного креста. Плоские кровли портиков и алтаря, соединенные переходами над углами четверика, образовывали круговой обход — гульбище, выстланное белокаменными плитами и обнесенное парапетом. На гульбище можно было подняться по винтовой лестнице, устроенной в толще стен юго-западного угла четверика и имевшей вход с улицы. Большое число проемов (звонов) колокольни, обращенных на восемь сторон и расположенных в четыре ряда — на первом и втором уровнях, в куполе и барабане, — обеспечивало мощное звучание колоколов.
Колокольня церкви Иоанна Богослова
Декорация храма, типичная для послепетровского барокко, отличается тонкостью пластической проработки форм. Окна четверика обрамлены довольно простыми гладкими рамками с белокаменными замковыми камнями. Несколько богаче оформлены узкие проемы звона восьмерика. Грани колокольни украшены белокаменными пилястрами: ионического ордера — в первом ярусе и коринфского — во втором.
Корпуса бывшей богадельни Московского Купеческого общества
К концу XVIII столетия строения Андреевского монастыря — кельи, хозяйственные и служебные постройки, размещавшиеся вдоль ограды обители, — заметно обветшали. Из‑за нехватки строительных материалов одни сооружения были разобраны, другие — наспех ремонтировались. Постоянная смена хозяев негативно сказывалась на сохранности монастырских зданий. Когда в 1803 году разрушающиеся строения монастыря были переданы Московскому Купеческому обществу, оно сразу взялось приводить в порядок пришедшие в упадок строения и возводить новые для размещения в них богадельни.
Вид на Андреевский монастырь с высоты птичьего полета
В 1805 году приглашенный обществом архитектор Ф. К. Соколов разработал проект первого, восточного, корпуса богадельни. Уже в следующем году проект был реализован. Со временем богадельня расширилась, по периметру монастырской территории было выстроено еще два корпуса: в 1858–1860 годах по проекту архитектора П. С. Кампиони — в северо‑западном углу, а затем в 1878–1880 годах по проекту архитектора А. С. Каминского — в юго‑западном углу.
Восточный корпус богадельни
Первоначальный восточный каменный корпус богадельни выстроен в 1806 году по проекту известного архитектора Ф. К. Соколова, впоследствии занимавшегося восстановлением кремлевских башен, Арсенала, множества церквей и жилых зданий после московского пожара 1812 года.
Симметричные угловые объемы корпуса примыкают к надвратной Андреевской церкви с двух сторон. Такое композиционное решение неслучайно, поскольку господствовавшие в то время архитектурные принципы классицизма для всех благотворительных сооружений предполагали именно симметричные композиции. Центральное место в первом корпусе богадельни, как и в средневековых монастырских больницах, было отведено церкви, возвышающийся купол которой играл в художественном образе здания организующую роль.
Понижающийся к Москве-реке рельеф берега обусловил разноэтажность южного (двухэтажного) и северного (трехэтажного) крыльев корпуса при сохранении одинаковой планировки внутренних помещений и высоты кровель. В ее основе — длинный узкий коридор, по сторонам которого располагаются помещения. В верхних этажах это жилые помещения, нижний же этаж, перекрытый сводами, часть которых цела и сегодня, использовался преимущественно в хозяйственных целях — для обустройства кухонь, кладовых и других помещений.
Фасады здания с прямоугольными окнами отличаются предельной простотой оформления: строгий ритм окон подчеркнут белокаменными карнизами, подоконными тягами и цоколем. Центр восточного фасада на ширину бывших Святых ворот выделен рустованным ризалитом с фронтоном. Внизу ризалит оживляет пара высоких арочных ниш, в одной из которых помещен главный вход в монастырь, сохранившийся в габаритах XVII века (второй пролет древних ворот заложен).
Средняя часть бокового фасада, обращенного к реке, раскрепована и тоже подчеркнута по центру фронтоном. Внутри креповки рустованные участки верхних этажей двух слабо выдвинутых ризалитов, на которые опирается фронтон, фланкируют гладкую центральную часть.
Северный корпус богадельни
Увеличившееся в середине XIX века число призреваемых в Андреевской богадельне лиц вызвало необходимость постройки нового корпуса. Он был возведен в 1858–1860 годах по проекту архитектора П. С. Кампиони.
Вытянутое вдоль реки трехэтажное каменное здание северного корпуса занимает северо-западный угол монастырской территории. В плане оно имеет Г-образную конфигурацию. Своим восточным торцом оно примыкает к более раннему корпусу 1806 года постройки, а на западе вплотную подходит к галерее церкви Воскресения в Пленицах. Здание поставлено на месте существовавших здесь прежде монастырских сооружений, среди которых была и каменная церковь Покрова. В кладке нижнего этажа, перекрытого сводами, возможно, сохранились остатки этих старых зданий.
Корпус трехэтажный, с подвалом. Из-за понижения рельефа берега к северо-западу подвальные помещения по фасаду, обращенному к реке, расположены выше уровня земли, и первый этаж поднят очень высоко. С южной же стороны корпуса подвал находится глубоко под землей.
Планировка этажей повторяет в основном схему планировки восточного корпуса: это все то же сочетание коридорной системы с анфиладами — по сторонам длинного коридора располагаются палаты, соединенные арочными проемами.
Архитектура здания выдержана в стиле позднего классицизма. Строгий декор фасадов, выполненный из кирпича и белого камня, подражает декоративному убранству более раннего северного корпуса. Уличные фасады на уровне первого этажа оформлены рустовкой. Под окнами двух верхних этажей по всем фасадам проходят профилированные тяги. Конструкция антаблемента — верхней части стены — включает два элемента: фриз, который отделен от основной плоскости стен валиком, и профилированный кирпичный карниз. Прямоугольные окна трех этажей по уличным фасадам углублены в ниши. Западный фасад наряду с прямоугольными окнами имеет арочные — освещающие коридоры на всех трех этажах, а также ложные прямоугольные окна, проемы которых заложены кирпичом. Внутренние фасады корпуса, выходящие на двор монастыря, оформлены с помощью несложных венчающих и межэтажных кирпичных карнизов и представляются маловыразительными.
Южный корпус богадельни
Продолжившийся во второй половине XIX века рост Андреевской богадельни стал причиной сооружения третьего корпуса — южного. Он был построен в 1878–1880 годах по проекту и под надзором известного архитектора А. С. Каминского.
Возведением этого трехэтажного здания строительство Андреевской богадельни было завершено. Кирпичный корпус, имеющий Г-образную конфигурацию, ограничил территорию монастыря с юго-запада. Таким образом, зданиями богадельни был охвачен уже почти весь периметр монастырской территории. Все три корпуса, построенные Московским Купеческим обществом, были объединены одной крышей и образовали почти правильный четырехугольник с обширной площадью в центре него. Лишь с южной стороны ансамбля между корпусами какое-то время оставался небольшой промежуток длиной около 20 метров (он был застроен позднее — в XX веке).
Южный корпус одним своим торцом примыкает вплотную к галерее церкви Воскресения в Пленицах, а другим — к двухэтажной постройке ХХ века, соединяющей его с юго-восточным крылом корпуса 1806 года. Здание имеет два основных этажа и один полуподвальный. Из-за перепада высоты рельефа местности окна полуподвала в западной части корпуса оказались поднятыми над землей, а в восточной — углубленными в приямки.
Планировка и архитектура здания в основном повторяют ранее построенные корпуса, однако классицистический декор фасадов использует лишь отдельные элементы и довольно скуп. Уличные и внутренние фасады расчленены широкими лопатками, расположение которых совпадает с внутренними капитальными стенами. Кирпичные межэтажные тяги раскрепованы. Украшающий верхнюю часть стен карниз оформлен выразительным пояском консолей. Окна по всем фасадам прямоугольные. Главный вход в здание находится в конце протяженной его части, со стороны двора. Он оформлен высоким крыльцом и ведет в помещения нижнего из основных этажей. Второй вход в здание размещен со стороны западного фасада, в месте примыкания к Воскресенской церкви, и ведет в полуподвальный этаж.
Стилевая целостность трех корпусов богадельни была почти безупречной, несмотря на то, что здания были выстроены в разное время разными архитекторами. Лишь при переходе от корпуса к корпусу на фасадах едва заметная легкая «вибрация» общих линий. Лаконичный и даже невыразительный архитектурный облик корпусов, подчиненный нормам классицизма, был не только отражением доминирующих стилевых тенденций того времени, но должен был олицетворять собой государственную дисциплину и строгую регламентацию всех форм политической и общественной жизни, всеобщего подчинения государственным интересам. Однако эта скупость и однообразие форм не лучшим образом сказались на некогда колоритном обличии древнего монастыря: обесцветили и упростили его, лишили характерных конструктивных особенностей, важных элементов композиции и даже зданий.
Инна Петрова