Дом Апраксиных-Трубецких на Покровке в Москве.
Случается так, что даже весьма заметные в архитектурном отношении старые московские здания скрывают тайну своего происхождения, причем так упорно, что спустя два с лишним столетия исследователи не единодушны во мнении ни о дате их строительства, ни об имени архитектора. Таков дом Апраксиных, что у Покровских ворот.
Это впечатляющее строение на Покровке, 22 снискало два интересных прозвания: московский Зимний дворец и дом-комод. В сутолоке оживленного московского перекрестка взгляд сразу выделяет среди ординарной застройки этот нарядный дом «при полном параде». Он и вправду вызывает ассоциации одновременно с петербургским Эрмитажем и пышно декорированным в стиле рококо комодом. Подойдем ближе…
Пышный фасад со всеми атрибутами барочной архитектуры. При этом стилистика дворца исключительна для Москвы. Он выполнен в редкой для столицы манере растреллиевского, или екатерининского барокко, сочетающего в себе барочные и рокайльные черты.
Дворец Апраксиных-Трубецких у Покровских ворот. Акварельная работа художника А. Кондырева. 1866 год.
На бледно-лазоревом фоне стены расцветают сложные белые наличники; белые тяги венчающего карниза и междуэтажного пояса широкими лентами связывают в единую композицию горизонтальные и вертикальные элементы декора. Коринфские колонны на высоких, во весь первый этаж, пьедесталах создают сложный, пульсирующий ритм. А сами пьедесталы украшены полукруглыми нишами и филенками. Декор фасада настолько насыщен, так многообразен, что не сразу замечаешь — отдельные его участки, оказывается, повернуты к основной плоскости под небольшим углом. Это отчетливо видно при взгляде на сложный венчающий карниз, который рисует на фоне неба нервную, изломанную линию.
Дом Апраксиных-Трубецких на Покровке. Угловой вид.
Богатейшая пластика главного фасада производит наибольшее впечатление, если посмотреть на него от угла дома. Тогда барочные формы в интригующей игре наслаиваются друг на друга и воспринимаются как сплошной горельеф.
Но сложность уличного фасада — лишь прелюдия к основному действию. А развертывается оно в замкнутом внутреннем дворе. Когда через глубокий арочный проезд попадаешь в него и ощущаешь чарующее воздействие красиво организованного, хоть и небольшого, но подлинно дворцового комплекса, испытываешь противоречивые чувства: восхищение и сожаление, что лишь немногие знают об этом уникальном сооружении. Хорошо посидеть в заботливо ухоженном зеленом сквере, где ничто не мешает неторопливо, со вкусом рассматривать творение безвестного зодчего.
Дворец Апраксиных-Трубецких на Покровке. Внутренний двор. Фотография 1965-1969 гг. Сегодня доступ во двор ограничен.
Если об уличном фасаде можно сказать, что он поразительно пластичен, то дворовый — это почти скульптура. Большая часть фасада здесь образована богато декорированным эллиптическим выступом, а боковые «разорванные» фронтоны читаются с середины двора как огромные акротерии. Обращенный во двор фасад настолько богат, что в иной композиции мог бы «держать» куда большее пространство, нежели этот двор, к тому же окруженный с остальных трех сторон подчеркнуто скромными фасадами служб. Но именно по этим причинам пластически насыщенный фасад и производит столь сильное впечатление. Если пересечь двор и стать под аркой по центральной оси, оттуда откроется самый нарядный вид на весь ансамбль. Подлинный апофеоз барокко!
Дом-комод на Покровке. Рокайльный картуш в оформлении углового фронтона.
Стиль барокко в России достиг своего расцвета в первой половине XVIII века и связан в первую очередь с именем великого В. Растрелли. Воцарение на престоле дочери Петра Елизаветы внешне изменило придворный быт и этикет. Интерьеры дворцов стали украшать большими зеркалами и пышной позолотой. Дорогие экипажи и кареты напоминали роскошные золоченые табакерки. В Петербурге и его окрестностях возводятся многочисленные дворцы в стиле барокко, которые поражают не только сложностью и богатством формы, но и целостностью композиции, достигаемой строгой продуманностью и соподчиненностью всех деталей.
Дом-комод на Покровке. Элементы рокайля в декоре здания.
Что же в это время происходило в Москве? Какие дворцовые ансамбли или хотя бы отдельные крупные здания в стиле барокко тут возводились? Увы, ничего этого в Москве почти не сохранилось. Дворец, перед которым мы находимся, остался, по сути дела, единственным заметным гражданским сооружением в стиле зрелого барокко. Барочных памятников культового зодчества в Москве немало, но дворец единственный, и это обстоятельство требует осмысления. Обратимся к истории дома у Покровских ворот. Это тем интереснее, что она окутана, как говорили старые романисты, дымкой таинственности.
Два основных вопроса по сей день остаются без достаточно убедительного ответа — дата постройки и имя автора. По поводу первого: в различных исследованиях называют 1742, 1744, 1760, 1764 и даже… 1766 г. Как и в других спорных случаях (когда нет документальных свидетельств), авторство приписывается разным зодчим — K. Бланку, Д. Ухтомскому, кому-то из близкого окружения В. Растрелли и даже самому великому маэстро. Не рискуя ставить точки над «и», попробуем немного порассуждать. Вспомним реальную ситуацию, сложившуюся в архитектуре и строительстве Москвы в первой половине XVIII века.
Дом-комод на Покровке. Маскарон в оформлении оконного сандрика.
Оживление в строительстве наступило лишь после 1728 г., когда после 14-летнего запрета, введенного Петром I, в Москве было вновь разрешено возводить дома из кирпича и камня. С явным опозданием европейская архитектурная мода начинает проникать в Москву. В связи с коронационными торжествами по случаю вступления на императорский престол «дщери Петра» Елизаветы (ноябрь 1741 г.) сюда на время приезжает двор, а с ним и ряд выдающихся петербургских архитекторов, в том числе В. Растрелли. В предельно короткий срок они воздвигают в Москве торжественные триумфальные арки, дворцы, парковые павильоны. Увы, ни одно из этих сооружений не дошло до нас, так как все они строились из дерева.
Взошедшей на престол в 1762 г. после дворцового переворота Екатерине II уже была чужда вычурность барокко. И не только потому, что в Европе к этому времени возникли и утвердились другие архитектурные веяния, но еще и потому, что пышность и блеск барокко связывались с прошедшим царствованием Елизаветы Петровны (впрочем, смены архитектурных стилей связаны со многими достаточно сложными политическими и социально-экономическими факторами). Для века «просвещенного абсолютизма» в России характерен решительный поворот от барокко к классицизму. Этот поворот трагически сказался на творческой и личной судьбе признанного мастера русского барокко В. Растрелли: он получил, хотя и почетную, но полную отставку и практически отошел от активной архитектурной деятельности в России. В 1764 г. душевно надломленный, больной, зодчий переехал в Курляндию, где, словно в утешение, получил уникальную в истории архитектуры возможность закончить дворцы, которые начал строить для Бирона почти тридцать лет назад.
Дом-комод на Покровке. Еще один маскарон в декоре окон.
Классицизм как стиль, причем не только в архитектуре, но и во всей организации жизни знати — в приемах, парадах, устройстве быта, — повсеместно был признан в качестве нормы и начал активно внедряться. Общеизвестно, как ревностно следили за модой, в том числе архитектурной, русские вельможи екатерининского времени. Перестройки домов и дворцов в соответствии с классицистическими канонами, признанными при дворе, становятся чуть ли не показателем политической лояльности. Перестраивается ряд барочных интерьеров Екатерининского дворца в Царском Селе, в доме Строганова на углу Невского и Мойки. Все спешат обновить облик своих домов, как меняют вышедшее из моды платье, никому из богачей-вельмож не хотелось прослыть ретроградом, цепляющимся за вкусы канувшего в Лету царствования.
Потому-то довольно сомнительным кажется называемый в некоторых источниках 1766 г. как предполагаемая дата возведения дома у Покровских ворот. Маловероятно, чтобы кто-либо из вельмож стал вкладывать большие деньги в строительство заведомо устаревшего по архитектуре здания, к тому же здания не просто традиционно барочного, но исключительно самобытного.
Дворец Апраксиных на Покровке. Оформление центральной части внешнего фасада.
Более правдоподобной представляется дата строительства, связываемая с романтической придворной легендой, не был ли этот дворец построен для тайного мужа императрицы Елизаветы Петровны — графа Алексея Разумовского? В 1744 г. Елизавета тайно обвенчалась с Разумовским под Москвой в селе Перово. Возвращаясь в Москву после венчания, молодые решили отслужить благодарственный молебен. Торжественная церемония состоялась на Покровке, в церкви Воскресения в Барашах. Возможно, в память об этом событии Елизавета Петровна и приказала построить неподалеку дворец, достойный мужа российской императрицы. Таким образом, если верить легенде, дата строительства дворца переносится чуть ли не на четверть века назад. Стилистический анализ архитектуры дома свидетельствует в пользу этой версии: самобытные детали, особенно декор, никак нельзя отнести ко времени увядания стиля — скорее, это свидетельство его расцвета.
Дом-комод. Окна и экседры в оформлении нижнего этажа.
Другая загадка — автор дворца. Исследователи называют различных мастеров, которые могли тогда работать в Москве: В. Растрелли, Д. Ухтомский, Ф. Аргунов, К. Бланк… Таков далеко не полный перечень претендентов на авторство дворца на Покровке. Но это всего лишь догадки, так как подписанных чертежей не сохранилось.
Думается, даже само перечисление зодчих с достаточно различной манерой и приемами работы, зодчих, по-разному подходивших к композиции и трактовке стиля, свидетельствует о том, что архитектурная наука еще не готова сегодня к раскрытию тайны. Растрелли или Ухтомский? Можно ли спутать их? Предположение об авторстве Растрелли, по-видимому, больше связано со стремлением придать дому на Покровке особую историческую и художественную значимость. Но разве истинная ценность определяется ореолом имени? Дом на Покровке и без того интереснейший, оригинальнейший памятник архитектуры барокко, но, думается, сомнительно, чтобы его автором был Растрелли или архитектор его школы. Работы Растрелли значительно более строги, «классичны» в своей барочной сущности. Любой его дворец своего рода четкая, последовательно развитая система элементов, где буквально все строго взаимосвязано и соподчинено. Каждая креповка, завиток, поворот линии строго скоординированы со всеми другими деталями.
Дом-комод. Морская раковина в арке экседры.
А теперь посмотрим внимательно на дом Апраксиных. Есть ли тут та четкость и строгость формы, всей композиции, которые, несмотря на пышность барочного декора, так свойственны руке Растрелли? Здесь, напротив, форма не строга, пропорции далеко не изысканны. Чувствуется, что зодчий весьма свободно обращается с ними. Достаточно посмотреть хотя бы на декор первого этажа — на эти широкие ниши, наивно вписанные в пьедесталы колонн, на эти филенки и широченные окна, чередующиеся с нишами. Растрелли никогда, ни в одной из своих построек не переходил ту черту, где декор разрушает тектоническую основу. В пьедесталах колонн он не мог бы устроить такие глубокие ниши, которые визуально дематериализуют сами опоры. А ведь именно так сделано в доме Апраксиных. И, наконец, самое главное, что подчас ускользает из поля зрения исследователей, — общий характер архитектуры, «дух» ее. Дом на Покровке — это отнюдь не изысканный и холодный аристократический петербургский дворец, а по-московски уютный барский дом, одевшийся ради моды в роскошное барочное платье. Нет, положительно не верится ни в авторство архитектора школы Растрелли, ни тем более в участие самого великого метра.
Дом-комод. Табличка на фасаде, свидетельствующая о том, что здесь бывал А.С. Пушкин.
Два с половиной века отделяют нас от строительства дома. В исторической перспективе срок невелик, но сколько вопросов без ответа!… Дальнейшая жизнь здания прослеживается уже по документам. В 1772 г. граф М. Ф. Апраксин продал дом князю Д. Ю. Трубецкому. За вычурную по новым понятиям архитектуру дом Трубецких окрестили «комодом». Вместе с этим домом Трубецкие приобрели и прозвище «Трубецкие-комод» в отличие от своих многочисленных родственников и однофамильцев в Москве и Петербурге.
Пушкин неоднократно бывал тут в гостях у молодых Трубецких, а с Николаем Ивановичем Трубецким его связывала дружба.
После крестьянской реформы 1861 г. Трубецким пришлось продать дом — его купил Московский университет за 50 тыс. руб. Через некоторое время из дома Пашкова на Моховой сюда перебралась 4-я мужская гимназия — примечательное учебное заведение, из стен которого вышли виднейшие деятели русской культуры. Среди них отец русской авиации Н. Е. Жуковский, друг A. М. Горького С. Т. Морозов, великий режиссер и актер К. С. Станиславский…
Узнав немного об истории этого уникального для Москвы памятника, трудно противиться желанию осмотреть его еще раз… Увидеть дом-комод можно на нашей экскурсии В мире сказочных баллад. Приходите, вас ждет еще много интересного!