Москва. Вид ворот и стены Китай-города (Вид на Ильинские ворота и дом графини В.П. Разумовской). Художник Мошков И.В.. 1800-е годы.
Старую Москву невозможно представить без Китай-города – древнейшего посада, расположенного к востоку от Кремля. Уже в первые столетия существования Москвы здесь появилось множество дворов ремесленников. В конце XIV века Иван III вывел торговлю из Кремля на китайгородские крестцы, и вскоре Китай-город стал играть важную роль во всероссийской торговле. Не случайно к началу ХХ века на его территории находились крупнейшие в России торговые ряды, склады, банки и магазины.
С давних времен в зданиях Печатного двора, а затем и Синодальной типографии на Никольской улице печатали книги духовного содержания, невдалеке от Кремля находилась и знаменитая Славяно-греко-латинская академия. Вся Никольская была буквально усеяна книжными и лавками и магазинами. Недаром до революции ее часто называли улицей просвещения...
В Китай-городе к началу XX века существовало 4 старинных монастыря – Богоявленский, Николо-греческий, Заиконоспасский и Знаменский, 18 храмов и 10 часовен (включая те, что были расположены у башен Кремля и примыкали к Китайгородской стене). В этих святынях православия находились мощи Св. Василия Блаженного и Св. Иоанна Устюжского, часть мощей великомученицы Варвары, а также чудотворные богородичные иконы – Иверская, Боголюбская, Грузинская и чтимые жителями Первопрестольной образы Св. Николая Чудотворца, Покрова Пресвятой Богородицы и другие.
Реконструкция Китай-города XVII-XVIII веков. Вид с высоты птичьего полета со стороны Лубянки. Автор - В.А. Рябов. Обозначения: 1 - Воскресенские ворота, 2 - Заиконоспасская башня, 3 - Птичья башня, 4 - Троицкие ворота (Четырехугольная башня), 5 - Безымянная угловая башня, 6 - Владимирские ворота, 7 - Проломные ворота, 8 - Богословская башня, 9 - Ильинские ворота, 10 - Многогранная башня, 11 - Варварские ворота, 12 - Косьмодемьянские ворота, 13 - Круглая угловая башня, 14 - Проломные ворота в Псковский переулок, 15 - Николомокринская башня, 16 - Москворецкие ворота; А - храм Святой Живоначальной Троицы, что в Полях, B - храм Божией Матери Владимирской, C - храм Макария Чудотворца на Калязинском подворье, D - храм Иоанна Богослова, что под Вязом, E - храм Николы "Большой Крест", F - храм Георгия Победоносца в Старых лучниках, G - храм Гребневской Божией Матери, H - храм Святого Феодосия Печерского.
Но в древности в Китай-городе храмов было гораздо больше. Известный церковный историк Москвы священник Н. Скворцов подсчитал по документам, что в XVI–XIX веках в Китай-городе по разным причинам (из-за ветхости, пожаров и т.д.) были разобраны 39 приходских и домовых церквей, в основном небольших. (Скворцов Н. Московская церковная старина: уничтоженные в московском Китай-городе церкви. М., 1895). В XVI–XVIII веках на улицах и в переулках Китай-города располагались подворья знаменитых русских монастырей – Воскресенского на Истре, Иосифо-Волоколамского, Пафнутьево-Боровского.
Но, несмотря на утрату многих храмов и застройку в конце XIX – начале ХХ века зданиями деловых контор и банков, район этот сумел сохранить только ему присущий облик. И конечно же нельзя было представить Китай-город без полукольца старинной крепостной стены с величественными башнями и проездными воротами.
Многие трагические события – набеги крымских татар, бесчинства в Смутное время, вандализм французов в 1812 году, частые пожары – прокатились через Китай-город, оставляя руины и пепелища, Но, пожалуй, никакое нашествие иноплеменников не сравнимо по своей бесчеловечной изощренности с тем, что пришлось пережить святыням в 1920–30-х годах.
Страшные отметины артобстрела, оставленные на куполах собора Василия Блаженного и Никольской башне Кремля в дни кровавых столкновений, открывших "новую эру", не предвещали ничего хорошего. В течение первых лет революции из четырех национализированных древних обителей были выселены почти все монахи. Монастырские жилые постройки отдали в основном под жилье, храмы же до поры удавалось сохранить, преобразовав их в приходские, благо Китай-город в то время был еще густо заселен.
Уже в 1918 году были закрыты четыре часовни – у Спасской и Никольской башен, снимались образа с Ильинских и Варварских ворот, с кремлевских башен. С середины 20-х годов московские хозяйственники стали поговаривать о закрытии некоторых церквей и часовен и даже о сносе китайгородской стены. В 1925 году Моссовет постановил закрыть Спасскую церковь в колокольне Богоявленского монастыря и передать ее железнодорожникам под жилье. Тогда же небольшую церковь Успения в Чижевском подворье (на Никольской улице, памятник XVII века) занял Наркомвоенмор.
Часовни у Никольской башни Кремля. Слева - часовня Николая Чудотворца, справа - Александра Невского. Фотография из альбомов Н.А. Найденова. 1883 год.
Часовни у Спасской башни Кремля. Слева - часовня Великого Совета Откровение (Смоленская), справа - Великого Совета Ангел (Спасская). Фотография 1900-х годов.
А вскоре были уничтожены первые здания Китай-города. В 1926–1927 годах исчезли часовни у Спасской и Никольской башен Кремля. В 1926 году Москоммунхоз поставил перед Моссоветом вопрос о сносе еще двух часовен – старой Пантелеймоновской на углу Никольской улицы и Богоявленского переулка и Преподобного Сергия у Ильинских ворот. С получением санкции на снос Пантелеймоновской часовни пришлось ждать три года, а с Сергиевской хозяйственники разделались гораздо быстрее.
Ильинские ворота Китай-города и часовня Преподобного Сергия Радонежского. Почтовая карточка 1890-1906 гг.
Часовня во имя Преподобного Сергия Радонежского была устроена у Ильинских ворот по инициативе митрополита Филарета в 1863 году и до революции принадлежала Гефсиманскому скиту Троице-Сергиевой лавры. В начале 20-х годов после закрытия скита часовню с пятью монахами передали обновленцам, обосновавшимся в расположенной неподалеку, на углу Мясницкой улицы, церкви Гребневской Божией Матери. В середине июля 1926 года президиум Моссовета удовлетворил ходатайство Москоммунхоза и Замоскворецкого райсовета о закрытии и сносе Сергиевской часовни для устройства на ее месте проезда в китайгородской стене. Община Гребневского храма и председатель обновленческого Синода митрополит Вениамин предложили разобрать часовню и перенести ее на несколько метров вдоль стены. Однако заведующий отделом благоустройства Москоммунхоза Домарев не внял этим просьбам. 19 мая 1927 года безработные начали ломать часовню. Ее древние иконы – Пресвятой Троицы и Спаса Нерукотворного – были перенесены в Гребневский храм. Спустя пару месяцев от часовни Преподобного Сергия Радонежского остались лишь подвал да фундамент.
Часовня во имя иконы Боголюбской Божией Матери в Варварской башне Китай-города. Почтовая карточка 1900-х годов.
А через год-другой лишилась своего шатрового крыльца устроенная в 1880 году в Варварской башне часовня во имя иконы Боголюбской Божией Матери. Часовня эта была приписана к Покровскому миссионерскому монастырю. Вплоть до 1922 года православные москвичи в конце июня – начале июля отмечали праздник ее главной святыни – Боголюбской иконы Божией Матери. В эти дни чудотворный образ спускался со стены в специально устраиваемый у часовни шатер, где совершалось богослужение. Позже Боголюбская икона была передана в церковь Трех Святителей у Красных ворот, вскоре после этого переименованную в Боголюбский собор. В январе 1923 года сняли и отправили в Музейный отдел большую икону Св. Василия Блаженного, висевшую на наружной стене Варварской башни со стороны Варварки, а осенью все предметы религиозного культа из часовни, занятой под склад Оружейной палатой, оказались в храме Георгия на Псковской горке. Летом 1928 года новый хозяин Боголюбской часовни поднял вопрос о сносе, и вскоре ее не стало. А через год у других ворот китайгородской стены – Воскресенских – была сломана часовня, в которой находилась, пожалуй, самая почитаемая москвичами икона – Иверской Божией Матери, копия XVII века с древнего образа из далекого Иверского монастыря на Святой горе Афон. (О драматической судьбе Иверской часовни читайте в нашей статье "Афонские святыни в старой Москве".)
Воскресенские ворота Китай-города и Иверская часовня при них. Фотография 1895-1900 гг.
Уже в марте 1927 года планировочная комиссия Моссовета через газету "Рабочая Москва" предложила снести в Китай-городе 6 церквей: Космы и Дамиана в Старых Панех, Николы Большой Крест на Ильинке, Ипатия в Ипатьевском переулке, Николы на Москворецкой улице, Николы в Юшковом переулке. Если бы эти планы осуществились, Китай-город лишился бы трети своих приходских церквей. К счастью, тогда атака городских властей на эти храмы была остановлена.
В 1925 году Промбанк хотел снести небольшую церковь Космы и Дамиана в Старопанском переулке и построить на ее месте свою контору. Обследовавшие храм реставраторы обнаружили остатки давно срубленных декоративных деталей. Центральные государственные реставрационные мастерские (ЦГРМ) выступили против сноса церкви и представили проект ее восстановления, чем вызвали большое недовольство властей. Но реставрационные работы начались, и в 1927 году архитектор Д.П. Сухов, возглавлявший их, писал: "Началась травля… в прессе и Моссовете, Тяжелый был момент в работе, сильно трепались нервы, и лишь успех по восстановлению прекрасных древних форм памятника окрылял в борьбе". Храм не только отстояли, но и восстановили его прекрасный двухшатровый верх, наличники, портал. Это была первая серьезная работа реставраторов в Китай-городе. Правда, в 1930 году церковь закрыли, недавно воссозданные шатры и наличники были уничтожены, и долгие годы в уродливом строении, стоящем в Старопанском переулке, трудно было узнать храм, возведенный в XVI–XVII веках. По просьбе Главнауки здание Космодамнанской церкви было передано реставрационным мастерским, которые использовали его как хранилище икон, подлежащих продаже Антиквариатом за рубеж. Позже в здании размещались различные государственные учреждения, а затем – и коммерческие фирмы. Только в 1995 году обезображенный храм вернули верующим.
Церковь Космы и Дамиана в Старых Панех. Фотография Д.П. Сухова. 1925 год.
Инспирированный новой властью Советов, тайно и явно поддерживаемый ОГПУ (Особым государственным политическим управлением) церковный раскол существенно ослабил возможности Православной Церкви по защите своих святынь. В этом отношении ситуация в Китай-городе была весьма характерной: обновленцам-живоцерковникам передали Иверскую и Сергиевскую часовни. Собор Заиконоспасского монастыря на Никольской улице и вовсе превратился в штаб возрожденцев-антонинцев. Печально извесный епископ Антоний (Грановский) жил на территории этого монастыря. Новоцерковники, возглавляемые епископом Можайским Борисом, заняли церковь во имя иконы Владимирской Матери у Никольских ворот. В храме Никола Большой Крест на Ильинке обосновалась община путятинцев – одного из самых скандальных политизированных течений в русской церкви. А храм Николы Красный Звон некоторое время принадлежал группе Свободной Трудовой церкви. Но все же большинство церквей Китай-города, в том числе соборы Василия Блаженного, Казанский Богоявленского монастыря, находились в ведении наиболее гонимых "тихоновцев" – так именовали тех, кто сохранил верность православной традиции.
Однако набиравшая силу политика государственного атеизма неизбежно вела к закрытию храмов и их сносу. Сокрушив часовни, власти вкупе с ведомствами объявили войну церквам. Летом 1928 года Управление зданиями Московского военного округа обратилось к реставраторам за разрешением снести Успенскую церковь конца XVII века, стоявшую во дворе Чижевского подворья, а также Никольский собор Никологреческого монастыря. Видимо, благодаря принципиальной позиции реставраторов храмы тогда удалось отстоять, но за пределами китайгородской стены уже в 1924–1928 годах разобрали Красные Ворота, церкви Введения Божией Матери на Лубянке, Евпла на Мясницкой, Рождества Богородицы в Столешниках, Параскевы Пятницы в Охотном Ряду, и вполне естественно было ожидать подобных деяний и в самом центре города.
И час пробил. В 1929 году Москоммунхоз сломал колокольню Казанского собора на Красной площади. Волна уничтожения захватила китайгородские святыни. Достаточным основанием для закрытия Заиконоспасского собора явилась просьба общества "Техмасс" ("Техника – массам") отдать ему храмовое здание. И уже в июле 1929 года президиум Моссовета позволил разместить в памятнике архитектуры XVII–XVIII веков учебные мастерские и лаборатории. Еще более драматично разворачивались события вокруг Богоявленского собора. На него почти одновременно претендовали: Исторический музей, Центральный совет союза Осоавиахим, Украинский клуб, Горная академия и Союзхлеб. Проворнее других оказались Союзхлеб и Украинский клуб. Первый осенью засыпал муку в нижнюю церковь. А после того как Украинский клуб сумел оттеснить Исторический музей, в верхнюю церковь, славившуюся убранством интерьера, въехали студенты-украинцы. Через год от скульптурного декора, белокаменных надгробий, резной церковной мебели остались настолько жалкие крохи, что "делом собоpa" даже был вынужден заняться Президиум ВЦИК, и лишь благодаря непреклонности реставраторов Украинскому клубу не разрешили разобрать богато украшенный двухъярусный восьмерик храма.
В течение нескольких месяцев Главнаука, а вместе с ней и Исторический музей добивались закрытия Покровского и Казанского соборов на Красной площади. Наконец, 10 мая 1929 года президиум Моссовета, "принимая во внимание, что здание церкви Василия Блаженного на Красной площади является музеем и что совершение религиозных обрядов в ней представляет существенное неудобство", передал Покровский собор Историческому музею. (Одним из последних настоятелей храма был Иван Иванович Кузнецов. И.И. Кузнецов, окончивший в свое время Московскую духовную академию и Археологический институт, первым нашел документы о строителях собора – Барме и Постнике. После революции И.И. Кузнецов сидел несколько лет в тюрьме по расхожему тогда обвинению в антисемитизме.) В феврале 1930-го Моссовет заодно закрыл и Казанский собор, стоявший на другом конце Красной площади. Таким образом, к началу 1930 года лишь в 7 из 18 китайгородских храмов совершалось богослужение, были разрушены все часовни, за исключением часовни Спасителя в Зарядье, изувеченной в 1931 году. Упразднены все монастырские храмы, кроме одного – в греческом монастыре.
Часовня Всемилостивого Спаса у Москворецкого моста. Фотография из иллюстрированного прибавления к газете "Московский листок". 1900 год.
В конце 1929 года президиум Замоскворецкого райсовета попытался закрыть церковь Николы Большой Крест на Ильинке. В резолюции по этому вопросу читаем: "Учитывая настойчивые требования общественных организаций, наркоматов и центральных учреждений Китай-города: НКВД, Наркомзема, Наркомфина, Наркомата РКИ, ЦК ВКП(6) и др., закрыть храм и передать его под… клуб пионеров". Это решение вызвало ропот среди реставраторов, и Моссовет не осмелился тогда превратить один из красивейших храмов Москвы в клуб юных ленинцев. Но кто мог подумать, что всего через четыре года на месте великолепного памятника окажется груда развалин!
Ильинские ворота Китай-города и церковь Николы "Большой Крест" на Ильинке. Раскрашенная гравюра по оригиналу Александра де Бара. 1870-е годы.
Разрушение Китай-города власти начали с его стража – древней оборонительной стены. Мощные крепостные стены и башни, сооруженные в XVI веке, не раз ремонтировались и надстраивались. После того как столицу перенесли в Петербург, китайгородская стена стала приходить в запустение, обрастая лавками, погребами и сараями. В начале XIX столетия она едва не разделила трагическую участь стены Белого города, снесенной на исходе XVIII века. К счастью, император Александр I отклонил представленный в 1805 году проект сноса китайгородской стены от Никольских ворот до Москворецкого моста. В 1872 году московское купечество вновь подняло вопрос о разрушении стены, что вызвало резкий протест Московского археологического общества (МАО). Памятник оставили в покое, а МАО в конце XIX века создало специальную комиссию по охране стены.
Уже после Октября, весной 1919 года, возникла новая Комиссия по ремонту и реставрации стен Китай-города, в состав которой вошли такие известные специалисты, как И.П. Машков, А.М. Васнецов, И.В. Рыльский, Н.В. Марковников. Более чем за десять лет реставраторам удалось восстановить многие участки стены. Но в конце 20-х годов в столичных газетах замелькали заметки, в которых говорилось, что ее необходимо снести. Правда, тогда реставрационные мастерские, возглавляемые И.Э. Грабарем, сравнительно легко сумели убедить городские власти в безрассудности подобных проектов. Несмотря на непрерывные нападки, реставраторам вплоть до 1932 года удавалось даже изыскивать средства на ремонт стены. В мартовском номере моссоветовского журнала "Строительство Москвы" за 1932 год появилась, естественно с санкции хозяев города, дискуссионная статья инженера В. Маковского под названием "Китайгородскую стену надо снести". "Мешающему нормальной жизни столицы каменному наследию дикого средневековья, уродующему новое строительство железобетона и стекла, новую архитектуру, не должно быть места в столице…" – недвусмысленно заявлял автор статьи. Он даже не поленился подсчитать, что разбор китайгородской стены даст 18 тысяч кубометров штучного камня и 50 тысяч кубометров битого кирпича, то есть "высвободит" строительный материал стоимостью 500 тысяч рублей. Чему удивляться – ведь наставало время, когда национальное достояние стали оценивать в кубометрах!
Первой жертвой древней стены пали, пожалуй, самые красивые ее двухшатровые Воскресенские (Иверские) ворота. По сути они были обречены уже в первые годы советской власти, когда Красная площадь превратилась в место шествий и демонстраций. Ворота и Иверская часовня конечно же мешали колоннам энтузиастов в свободном марше вливаться на Красную площадь – негодующие по этому поводу голоса стали раздаваться еще в середине 20-х годов. Летом 1929 года власти решились снести Иверскую часовню. Реальная угроза нависла теперь над самими воротами. Правда, тогда Президиум ВЦИК с доводами реставраторов о возможности расширения существующих в Воскресенских воротах проездов до 7 метров и устройстве дополнительных проходов со стороны бывшего губернского правления и через помещения Исторического музея. В сентябре реставраторы под наблюдением Д.П. Сухова расширили арки ворот и пробили проходы в соседних зданиях. Казалось, Воскресенскне ворота спасены, но не тут-то было!
23 июня 1931 года П.Д. Барановский сообщил, что Моссовет предложил музею "очистить в двухдневный срок помещение Иверских ворот ввиду назначенной на 25-е число их соломки". Решено было срочно связаться с Моссоветом и попытаться остановить снос. Но сил реставраторов хватило лишь на то, чтобы отложить разборку на несколько недель. В самом конце июня 1931 года заместитель сектора науки Наркомпроса Канчеев отдал распоряжение срочно приступить к обмерам и фотофиксации ворот. Наблюдение за этими работами было поручено Д.П. Сухову, долгое время руководившему реставрацией памятника. Однако полностью обмеры сделать не успели. Ворота снесли. Через шесть десятилетий московским археологам удалось спасти от разрушения сохранившиеся под мостовой Исторического проезда основания ворот и часовни. И только в 1994–1995 годах состоялось возрождение древней святыни.
В начале 30-х власти почувствовали, что смогли переломить ситуацию в свою пользу, и остановить их было уже невозможно. В 1932 году хозяйственники предприняли попытку передать Казанский собор тресту, занимавшемуся сносом зданий. Но они торопили судьбу. Старинному храму было отпущено еще несколько лет.
B 1932 году власти решили, что пришла пора снести два красивейших храма Китай-города: Владимирской Божией Матери на Никольской улице и Николы Большой Крест на Ильинке. Наркомпрос однозначно высказался против сноса, и реставраторам было поручено срочно обосновать необходимость сохранения этих прекрасных памятников московского барокко.
Церковь Владимирской иконы Божией Матери у Владимирских ворот Китай-города. Литография И.А. Вейса. 1840-е годы.
Церковь Владимирской Божией Матери, построенная женой царя Алексея Михайловича Натальей Кирилловной Нарышкиной, была знаменита тем, что в ней находился чудотворный образ Владимирской Богоматери – список со знаменитой иконы, спасшей Москву от свирепого Тимура в конце XV века. На полях иконной доски были изображены первоверховные апостолы Петр и Павел, а также Тихон Чудотворец, Мария Египетская, мученики первых веков христианства. Серебряная риза иконы была украшена жемчугом и драгоценными камнями. Славился храм и тем, что ежегодно 21 мая сюда совершался из Успенского собора Кремля крестный ход в память избавления Москвы от нашествия крымского хана Мехмет-Гирея.
B 1932 году попытка председателя Моссовета Булганина включить в повестку дня заседания президиума вопрос "О разборке церкви на Новой площади в связи с реконструкцией Москвы" не прошла. Тогда отцы города решили действовать иначе. И вот под их нажимом слабая церковная община сама отказалась содержать храм. В сентябре – октябре 1932 года городские власти упразднили церковь Владимирской Божией Матери и передали ее здание под милицейский клуб. Одновременно была закрыта стоявшая рядом огромная Афонская Пантелеймоновская часовня. И храму, и часовне жить оставалось совсем недолго. Угроза нависла и над закрытой еще раньше церковью Николы Большой Крест.
Афонская Пантелеймонова часовня и церковь Владимирской иконы Божией Матери у Владимирских ворот Китай-города. Фотография 1900-1905 гг.
Но прервем печальную хронику последних месяцев существования храмов, судьба которых полностью зависела от планов реконструкции Китай-города. Еще задолго до принятия Генерального плана реконструкции Москвы 1935 года многие уже предвкушали пир на развалинах "Третьего Рима". Некий архитектор Джус в статье "Как реконструировать центр" поучал: "Наша Красная площадь слишком мала. Она должна быть значительно расширена – до Карунинской площади (ныне Биржевая площадь. – Примечание автора). Отсюда должны быть убраны все здания. Здесь должны быть произведены зеленые насаждения, построены фонтаны, поставлены скульптуры вождей рабочего класса. Театральный проезд должен быть расширен за счет снятия Китайгородской стены... На месте, где стоит Исторический музей, должна быть поставлена грандиозная скульптура на тему Интернационала… Зарядье должно быть упразднено в недалеком будущем". На его месте Джус предлагал разбить парк и разместить в нем правительственные и общественные здания.
Идеи вполне достойные знакомого всем сказочного Урфина Джюса и его деревянных солдат! Воистину не было крепостей, которых не могли бы взять большевики! То, что не сделали завоеватели-иноземцы и губительные пожары, удалось совершить советской власти. 1933–1934 годы стали трагедией для древней крепостной стены Китай-города и ее башен.
2 января 1933 года заместитель председателя Моссовета Усов отдал распоряжение начать разборку Ильинских ворот, обвинив их во всех смертных грехах. По мнению властей, они "мешают движению, создают хвосты автомашин, подвергают опасности пешеходов". Уничтожать ворота решили круглосуточно, в три смены, чтобы покончить с ними за десять дней.
2 января 1933 года рабочие "Мосразбортреста" с ломами и кирками вышли крушить сооруженные в середине XVI века Ильинские ворота. Вскоре наблюдавшим за сносом реставраторам открылись замурованные коленчатые ворота, служившие для заманивания неприятеля, и заложенные отверстия, через которые защитники Китай-города некогда лили кипяток и расплавленную смолу. "Мосразбор" действительно потрудился на славу – уже через неделю после начала работ исчезли арки над проходами и часть стены.
Весной 1933 года приступили к подготовке сноса Варварских ворот и одноименной башни. Однако на сей раз тресту по разборке зданий не удалось явить чудеса ударного коммунистического труда. Подвели службы Мосжилстроя – из башни долго не переселяли жильцов, и поэтому разрушение старинного памятника началось лишь осенью 1933 года. За несколько дней до ноябрьских праздников с Варварскими воротами в основном расправились, даже постарались очистить от кирпича и мусора трамвайные пути. Зато уничтожение длинной и мощной китайгородской стены и башен растянулось на долгие месяцы, работы не прекращались ни зимой 1933 года, ни в 1934 году.
Начало 1934 года оказалось роковым не только для китайгородской стены, но и для реставраторов. Уже в первые дни января было арестовано несколько работников ЦГРМ, в том числе и исполнявший обязанности заместителя директора мастерских Б.Н. Засыпкин, организовавший и обмеры многих обреченных памятников. Арестованных обвиняли в "неправильной линии в области охраны архитектурных памятников Москвы", все они проходили по печально известной 58-й статье. И это было вполне закономерно, ведь даже робкие попытки сотрудников ЦГРМ защитить хотя бы самые выдающиеся памятники вызывали гнев властей, ибо замедляли ход реконструкции города. Некогда сильное архитектурно-реставрационное отделение ЦГРМ в 1933–1934 годах лишилось лучших своих специалистов: Н.Н. Померанцева, П.Д. Барановсково, Д.П. Сухова, Б.Н. Засыпкина и само доживало последние месяцы. На заседании этого отделения, проходившем 7 января 1934 года, реставраторам было предложено утвердить длинный список приговоренных к сносу московских памятников. В этот перечень попал и архитектурный ансамбль в конце Никольской улицы – крепостная башня, церковь во имя Владимирской иконы Божией Матери и огромная Афонская Пантелеймоновская часовня. Реставраторы отважились вступиться лишь за Никольскую и Многогранную башни, они же предложили сохранить отрезок китайгородской стены у Москвы-реки. Фактически была получена санкция на снос почти всей китайгородской стены. Но на последнем заседании архитектурно-реставрационного отделения, состоявшемся 31 марта 1934 года, реставраторов проинформировали о том, что отдел планировки Моссовета готовится снести стену от Варварских до Никольских ворот. После этого известия решили сформировать две бригады для срочного обмера стены. Борьба за спасение китайгородской стены закончилась. Сохранившиеся до сегодняшнего дня два ее небольших участка – у гостиницы "Метрополь" и в Китайгородском проезде – совершенно не дают представления о былой грандиозности этого сооружения. Вместо того, чтобы в 1934 году отметить 400-летие возведения китайгородской стены, власти бессмысленно ее разрушили.
Авторы статей в журнале "Строительство Москвы" заходились от восторга: "То, о чем мечтали лучшие инженеры и архитекторы дореволюционной Москвы при большевиках, при власти Советов, – верноподданнически восклицали они, – стало явью. Старая грязная стена волей пролетариев красной столицы сметена начисто и уступила место широкому блестящему проспекту". (Станкеев В.М. Проспект на месте стены // Строительство Москвы. 1934. №8).
Нельзя не отметить "выдающуюся" роль в этой "победе" Лазаря Кагановича – председателя объединенной комиссии Моссовета и горкома ВКП(6) по вопросам архитектуры и планирования, активно помогавшей быстрой разборке стены.
Китайгородская стена. Перед ней - памятник первопечатнику Ивану Федорову. За стеной видна церковь Святой Живоначальной Троицы, что в Полях. Фотография 1920 года.
Более полутора лет продолжался снос этого монументального памятника XVI века. Погиб и ансамбль на углу Никольской улицы и Лубянской площади. Сначала сломали стену за памятником Первопечатнику, затем уничтожили Пантелеймоневскую часовню, добрались до Владимирского храма и все это завершили сносом крепостной башни. Чертежи и схемы Д.П. Сухова, доказывавшего, что, сохранив церковь и башню, можно организовать нормальное движение транспорта, оказались ненужными. Мастера газетных заметок изощрялись в слоге, "живописуя" один из старейших посадов Первопрестольной: "Кварталы в Китай-городе несуразны по очертаниям и разнокалиберны по размерам. Кривые, узкие и темные переулки. Каменные глыбы сооружений разнообразных типов. Мрачные и грязные дворы-колодцы". (Звягинцев Е. Китай-город // Вечерняя Москва. 1933. 25 мая).
А раз так, то в Китай-городе ничего не жаль, и его, как, впрочем, и всю старую Москву, можно превратить в строительную площадку. Быстро уловивший дух эпохи И.Э. Грабарь в 1935 году писал: "Сейчас у нас возможно осуществление самых смелых проектов". А уж в них-то недостатка не было. Только на конкурс гигантского дома Наркомтяжпрома было представлено 12 проектов. Их авторы – Минкус, Фомин, Леонидов, Мельников, Заславский, Фридман и другие – избрали для своего гигантского детища квартал, ограниченный Ильинкой и Никольской улицами, Богоявленским переулком и Ветошным проездом. Возможно, тогда же была предрешена судьба Никологреческого монастыря. В августе 1933 года Мособлисполком закрыл монастырский собор и принял решение использовать его под лабораторию геологического института. А вскоре начался снос этого памятника XVIII века.
Собор Никологреческого монастыря (здание со шпилем). Фотография из альбомов Н.А. Найденова. 1883 год.
Вместе с собором канула в небытие одна из самых красивых церквей Москвы – Никола Большой Крест на Ильинке. Когда разрушали Ильинские ворота и стену, власти подняли вопрос о сносе стоявшего невдалеке храма. И реставрационные мастерские, и Комитет по охране памятников попытались защитить церковь Николы Большой Крест, превращенную в музейное хранилище, куда свозилось имущество закрытых церквей. А ведь храм этот был построен архангелогородскими купцами Филатьевыми в стиле московского барокко, в нем находился великолепный 6-ярусный иконостас с древними образами. Изящная лепнина XVIII века украшала интерьер главной церкви, где хранился особо почитаемый православными москвичами огромный трехаршинный крест конца XVII века в серебряной с позолотой ризе со 120 частицами святых мощей в нем.
Узнав о грядущем сносе храма, Агол, заместитель председателя Комитета по охране памятников, в апреле 1933 года писал в Президиум ВЦИК, что церковь Николы Большой Крест "является совершенно исключительным памятником стиля барокко, представляя наиболее яркий образец художественных достижений эпохи". Реставраторы, чтобы хоть как-то задобрить власти, предложили принести в жертву улучшению уличного движения одиноко стоящую колокольню храма и даже красивейшее белокаменное крыльцо. Казалось, во ВЦИК прислушались наконец к доводам маститых ученых, и в середине мая там состоялось совещание, посвященное судьбе церкви Николы Большой Крест. Дело передали новой специально созданной комиссии. Видимо, эта комиссия поддержала реставраторов, и 20 июня 1933 года Президиум ВЦИК постановил сохранить "основной корпус здания церкви", указав все же на необходимость сноса колокольни и белокаменного крыльца. Но нельзя недооценивать настойчивость московских властей, благодаря которой ровно через два месяца потрясенные защитники старины читали выписку из заседания Президиума ВЦИК. А в ней они обнаружили такие слова: "…ходатайство Моссовета о сносе церкви Николы Большой Крест на Ильинке, Сухаревой башни и Варварских ворот удовлетворить". В конце августа 1933 года П.Д. Барановский уже информировал своих коллег о разрушении верхней части крыльца и портала. К концу месяца был также в основном разобран и передан в Третьяковскую галерею великолепный многоярусный иконостас (ныне он находится в трапезном храме Троице-Сергиевой Лавры), а детали разобранного крыльца повезли в Коломенское. К апрелю 1934 года все было кончено, и на месте уничтоженного храма уже устраивали сквер. Такой ценой заплатили за расширение Ильинки на 5–6 метров.
Музейный фонд, занимавший церковь Николы Большой Крест, собрался было переехать в расположенный поблизости, у Варварских ворот, храм Иоанна Предтечи, однако власти предупредили, что и он обречен. Церковь Иоанна Предтечи и в самом деле вскоре начали ломать, однако потом почему-то бросили, и вплоть до 2015–2016 годов китайгородский храм XVII–XVIII веков был обезображен, в его обезличенном здании размещались сначала квартиры, затем учреждения и склад.
Церковь Иоанна Предтечи (Климента Папы Римского) у Варварских ворот. Фотография из альбомов Н.А. Найденова. 1882 год
B 1933–1934 годах была разобрана и церковь Троицы в Полях, стоявшая рядом с памятником Ивану Федорову. Закрылись практически все храмы древнего посада. Церковные службы шли в единственной, древнейшей московской церкви Зачатия Святой Анны.
Генеральный план реконструкции Москвы 1935 года лишал будущего памятники китайгородской старины. "Территорию Китай-города, – указывалось в Постановлении СНК СССР и ЦК ВКП(6), – освободить от существующей мелкой застройки, за исключением отдельных крупных сооружений, и вместо них построить несколько монументальных зданий государственного значения". В Зарядье первоначально предполагалось снести старые здания и возвести там огромный Дом промышленности. Перед самой войной братья Веснины выполнили для Зарядья грандиозный проект второго дома Совнаркома. Вдохновителями и идеологами дерзких проектов были известные партийные и советские руководители Москвы – Каганович, Булганин, Семенов, Крюков, Заславский. Но совершенно незаслуженно забыт Л.Я. Перчик, бывший с 1933 года заведующим отделом планировки Моссовета. Именно здесь вызревали многие замыслы разрушения старой Москвы. Биография Перчика весьма показательна: в 23 года – заведующий агитпропом губкома, в 24 – военный комиссар Украинской пограничной школы ОГПУ. Затем он все выше поднимался по ступеням идеологической лестницы: редактор украинского журнала "Агитатор", работа в ЦК ВКП(б), помощник директора ИМЭЛ. Старая Москва для Перчика – "грязная, некультурная и неблагоустроенная, знаменитая обилием монастырей и трактиров, кабаков и часовен".
Найди в делах Моссовета документ 1926 года, составленный в защиту Китай-города, Перчик, как ему самому казалось, отхлестал его автора в одной из своих статей середины 30-х годов. Процитируем же этот опубликованный Перчиком документ, тем более что оригинал его пока обнаружить не удалось: "В отношении сохранности своего старинного облика Китай-город заслуживает нашего глубочайшего внимания и бережения, потому что он-то именно и представляет ядро древнерусского упорного труда и торгово-промышленной деятельности.
Невзирая на все бедствия от междоусобиц, нашествий разных врагов и особенно частых пожаров, Китай-город, как феникс, всегда в кратчайший срок возрождался из пепла на том же самом месте и с большей еще интенсивностью продолжал свою деятельность, упорно раздвигая ее на все пределы Московского государства и на сопредельные с ним страны.
Китай-город является высокоинтересным объектом старины – сохранить его надо целиком, в музейной неприкосновенности...
Если в результате перепланировки будут снесены чрезвычайно ценные в археолого-художественном отношении здания и весь старинный план и облик Китай-города жестоко пострадают, то это дает полное право иностранцам и нашим потомкам обвинить современное поколение руководителей и исполнителей такого проекта в вандализме…"
А теперь послушаем комментарии Перчика: "Эти и подобные им реакционные взгляды и настроения мы выкорчевали с корнем. Никто не посмел бы выступить теперь с подобной галиматьей, так как собственный опыт миллионов воочию убедил, что Москва не могла ни одного дня дольше пребывать в каменных пеленках своего младенчества. И если мы, – продолжал Перчик, – теперь еще слышим иногда робкие голоса о слишком жестоких хирургических приемах, то нас подобные заявления только смешат, так как никто не назовет ни одного сооружения в Москве из числа снесенных, которое следовало бы оставить, но зато можно назвать десятки не снесенных еще сооружений, которые следовало бы снести. Такой город, как Москва, нельзя перестраивать без хирургического ножа". (Перчик Л. Москва на стройке // Строительство Москвы. 1934. №11).
Памятники Китай-города, разрушенные в 1920-1930-е годы.
Подведем итоги. Именно благодаря таким "хирургам" только в Китай-городе и лишь за одно десятилетие были снесены все 10 часовен, 7 приходских храмов из 18, собор Никологреческого монастыря, две монастырские колокольни. После гибели древней стены с крепостными башнями Китай-город утратил свои границы и очертания. А в середине 30-х годов с переименованием главных улиц была уничтожена и древняя китайгородская топонимика.
К счастью, сама история не отпустила времени для нанесения еще более тяжких ран в самое сердце Москвы. Последней предвоенной жертвой Китай-города пал снесенный в 1936 году Казанский собор, стоявший на углу Никольской улицы и Красной площади.
Но опасения, высказанные в 1926 году неизвестным автором, увы, сбылись, и содеянное в то время действительно дает нам право обвинить руководителей города и исполнителей чудовищных планов уничтожения отечественного исторического наследия в вандализме.
Понадобились долгие десятилетия, чтобы мы взялись восстанавливать уцелевшие памятники, возвращать улицам Китай-города их исконные имена, а храмам – их истинное назначение. Но многое, к сожалению, утрачено безвозвратно.